Поздно вечером 23-го я, будучи на последних днях беременности, почувствовала что-то напоминающее схватки. Точно я, конечно, не знала (откуда бы, спрашивается?), но на всякий случай разбудила маму, не мужа, и мы с ней, взяв такси, поехали в заранее присмотренный роддом.
Он оказался открыт, даже не на профилактике, меня взяли, одели, помыли и прочая, и поместили в предродовую палату. Палата большая, в ней человек десять: кто лежит, кто стоит, кто ходит, и почти все орут. Тут-то и выяснилось, что то , что я за схватки приняла, в общем-то оными и не являются, так, предвестники, если по-научному. И началась для меня веселуха. Лежу я и всю картину наблюдаю, и мне всё страшнее и страшнее становится. Почти сутки так пролежала, даже овсянкой один раз накормили. А под вечер 24-го приходит доктор, расспрашивает, говорит, что сейчас я буду спать, и вкалывает мне какой-то укольчик, после которого я и проваливаюсь в мёртвый сон.
Утром, когда я проснулась, меня в очередной раз посмотрели и сообщили, что процесс пошёл, а иначе меня собирались ни много ни мало выписывать(!). Сообщили, пузырь для ускорения процесса проткунули и ... ушли. Смена-то к концу подошла, а следующая не началась ещё.
Вы не рожали в пересменку? Вы много потеряли! Тут ещё так случилось, что и пациенток в предродовой палате не осталось. И вот лежу я одна, чувствую, что невмоготу мне совсем, одеяло с себя скинула, а санитарка по коридору идёт и орёт на меня:"Вы бы хоть накрылись, женщина, лежите тут...!" А какой там укрываться, рожать пора. Как уж я кого-то дозвалась, не знаю, только повели меня (своим ходом, естественно), в родилку, благо не очень далеко. Взгромоздилась я на это сооружение, где рожают, и вскоре появилась на свет девочка.
А меня обступили со всех сторон негры, это студенты-практиканты из Университета Дружбы Народов на практику пришли. И так мне смешно стало, что они не могут на самые простые вопросы по процессу родов ответить, что очень захотелось им подсказать.
А потом отвезли меня на каталке на другой этаж и оставили в коридоре под большими часами ждать, пока придёт на работу врач, который разрывы зашивает. И опять никого вокруг, пригрелась я, спать захотелось, только помню, что спать-то нельзя, где-то я в книжках читала, что может кровотечение начаться. Лежу, жду, боль успокоилась. Да рано я расслабилась. Часа полтора прошло, повезли меня зашивать и заново, по уже успокоившемуся, по живому...
А тридцатого декабря всю нашу палату выписали, кроме меня. Перевели, к счастью, в другую палату, так что хоть не одна я осталась. А выписали уже тридцать первого.
Все за столом сидят, Новый год встречают, а Ульяна надрывается, отойти не даёт. Ребёнок-то первый, пойди догадайся чего она хочет. Только через несколько дней поняли, что молока-то у меня практически не было, вот она и орала.